Русский тот, кто любит Россию! — Илья Глазунов
Год назад, 9 июля 2017 года, от сердечной недостаточности скончался великий русский художник-живописец Илья Глазунов.
Его личность и творчество едва ли вмещаются в стандартные клише советской и постсоветской эпох, хотя его многочисленные критики, а иногда и почитатели «загоняли» талант Глазунова в сетку классовых, рыночных, «общечеловеческих» определений и оценок.
Илья Глазунов был русским художником и мыслителем. Его личность укоренена в русской древности, церковности, литературной классике. Об этом свидетельствуют не только вехи его творческого пути: ленинградская блокада, потеря родных, учеба в художественной школе, Института им. И.Е. Репина и первые художественные опыты, первая персональная выставка в Манеже (1957), гонения и забвение, взлёт, признание народным художником СССР (1980), инициатива по воссозданию Академии живописи, ваяния и зодчества, получение Государственной премии РФ (1997), всероссийская и всемирная слава…
Но везде и всюду, прямо или косвенно в его холстах «звучала» тема русской истории. Помню то потрясение, которое я пережил, посетив его выставку в Донецке в 1989 году. В экспоцентре была выставлена «Вечная Россия» (1988), написанная в аккурат к 1000-летию Крещения Руси. Эта картина, давшая образно-событийную, личностно-окрашенную и последовательную версию русской истории выглядела как вызов марксистской «жевачке» тех лет. Но и сегодня это полотно поражает смысловой глубиной и эпохальной связностью того, что зовется «чудом русской истории».
Конечно, его кисти принадлежат весьма значимые, ретроспективные работы – «Два князя», «Олег и Игорь», «Ярославна», «Борис Годунов», «Иоанн Грозный», «Царевич Димитрий», «Портрет П.А. Столыпина», «Святейший Патриарх Алексий I» и др., но самые важные откровения И.С. Глазунова относятся, на мой взгляд к новейшей истории России. Среди них – «Великий эксперимент», «Рынок нашей демократии» и «Мистерия ХХ века», картины по которым нужно изучать историю ХХ века и «святых» 90-х!
Нисколько не уступают по эстетической и патриотической значимости другие циклы его работ – «Образы большого города» (горячо любимого им Петербурга), «Иллюстрации к русской классической литературе» (Ф.М. Достоевского, А.Н. Островского, П.И. Мельникова-Печерского и др.), «Портреты современников» («Портрет Б.С. Громова», «Портрет В.И. Матвиенко» и др.). Особый пласт его творчества – декорации к оперным спектаклям по произведениям русской классики (П.И. Чайковского, А.П. Бородина, Н.А. Римского-Корсакова). Ну и конечно же художественное оформление залом Кремля, посольств и ведомств России.
При этом памятуя о «всемирной отзывчивости» русского человека, художник всегда был открыт миру. Именно его кисть дала нам образы людей и событий казалось бы далеких стран – вьетнамских крестьян, монархов и кинодив Европы, кубинских рыбаков и никарагуанских повстанцев. Помимо этого, нужно вспомнить и индивидуальные образы – несломленной и величавой И. Ганди, великого олимпийца Х.А. Самаранча и коллеги по художественному цеху Д.А. Сикейроса.
Внутренние враги России, то с позиций «незыблемого» классового подхода, то с позиций «общечеловеческих ценностей обвиняли И.С. Глазунова в «патриархальщине», русском национализме и шовинизме. Его монархические взгляды (участие в Комиссии по изучению вопросов, связанных с исследованием и перезахоронением останков Российского Императора Николая II и членов его семьи), его церковно-историческая и церковно-археологическая деятельность (спасение икон, храмов, усадеб, инициатива по воссозданию Храма Христа Спасителя, создание Общества охраны памятников истории и культуры и многое другое) также вызывали недоумение и осуждение у партократии и настроенных против исторической, православной России советских людей.
Напротив, на Западе его смогли оценить (хотя и не без натяжек) как вполне «гениального и бесстрашного русского художника, преданного интересам России», мастере, лишенного «холодного академизма и фальшивого оптимизма», и обладающего искренним эстетическим чувством, как альтернативе официальному соцреализму за счет реанимации «русской стилистики», И.С. Глазунов – «Достоевский в русской живописи»!
Но самое, пожалуй, важное открытие И.С. Глазунова касается формулы идентичности русского человека, как и формулы русского пути жизни. Говорят, в Афганистане, в одном из расположений ограниченного контингента на стене одной из палаток была репродукция «Весной России». На вопрос к бойцам: «зачем это вам?», но ответили: «Чтобы понимать за что мы боремся и куда нам двигаться дальше».
Тем самым идейно-образный срез творчества русского художника и мыслителя является непревзойденным по своей выразительной точности и убедительности. Она, прежде всего, касается как изобличения «смердяковщины», так и утверждения «христоликости» русского человека. А затем и Христоцентричности русской истории! И в этом видится великая духовная драгоценность наследия Ильи Сергеевича Глазунова, его неподдельная любовь к России.
Дмитрий Муза