Откровенное интервью с Врио Главы Денисом Пушилиным

Врио Главы ДНР Денис Пушилин в интервью официальному сайту Донецкой Народной Республики рассказал о своей жизни.

— Люди знают Вас, но о Вашей биографии практически ничего не известно. Поэтому я бы очень хотела поговорить о Вас. О школьных годах, о периоде становлении личности, о первой двойке, может быть даже о первых мечтах.

— Я помню очень ярко свой первый класс, свою первую учительницу – Валентину Петровну. И как это получилось, когда, окончив первую четверть, я понял, что я отличник. Табель – отличник, всё здорово, замечательно. Но я, уже выйдя из школы, понял, что теперь так надо всегда. Отношение к учебе у меня складывалось, наверное, исходя из неких комплексов – я действительно боялся чего-то не знать и боялся быть не в тренде. Вот своеобразный комплекс. Поэтому я действительно практически не пропустил ни одного дня.

Конечно, были и сложности в школе. У нас было модно плохо учиться, мальчикам в большей степени, отличников награждали прозвищами зубрила, ботан и прочее. Я таковым себя не считал, поэтому на переменах приходилось драться. По поведению у меня не очень было. Вот так мне запомнилась школа начальная.

Взросление проходило чуть по-другому уже. 90-е годы, различные сложности, потом переход в лицей. Это уже другая эпоха в плане образования и для меня лично.

 — А двойки-то, двойки? Ну хоть одна?

— Знаете, у меня очень большой проблемой была даже тройка. И я пою не очень, не очень я попадал в ноты, такты, для меня это был какой-то темный лес, как, впрочем, и сейчас. И ставят мне первую тройку, это был, по-моему, третий класс. Это первая тройка вообще. Я учил, успевал учиться. За поведение, наверное, пару раз наказывали, но уже позже.

 — Следующий вопрос. Я знаю о некоторых обстоятельствах. Что чувствует мальчик, оказавшийся старшим мужчиной в доме? Это не так часто бывает, но случается. Когда Вы почувствовали себя вот тем самым главным мужчиной, опорой?

— Не было такого дня или момента, что вот так раз – и все получилось. Ну развелись родители и развелись, ничего страшного в этом нет, вроде бы. Потом начинаются первые трудности, например – велосипед сломался, потом раз – кран потек, розетка, телевизор поломался. И приходилось всему этому поэтапно учиться, ремонтировать. Я понимал, что пойти некуда. И получается, что я – последняя инстанция для себя и семьи. Если переключиться к взрослой жизни – это сыграло свою роль, положительную. Этого нельзя было хотеть, или как-то прогнозировать в том возрасте, но это сослужило очень хорошую службу, потому что это заложило какие-то определенные качества. Когда я оцениваю ту или иную ситуацию, я понимаю, что я за это отвечаю, и что-то нужно делать.

 — Что для Вас семья, есть ли такое понятие вообще, история семьи, история предков, и так далее? И мама, самое главное?

 

— Знаете, мама — это самый близкий и дорогой человек, потому что она меня вырастила в самые тяжелые годы. Она металлург, работала на заводе, и она все вытянула на своих плечах. Наши женщины, действительно, вот такие. В 90-е годы, когда зарплата не платилась и ряд других сложностей, она вытянула семью. Ну и я не помню, чтобы она меня била или еще что-то, мы находили общий язык, в хорошем понимании.

 — Даже в переходном возрасте?

— Знаете, за счет моей некой самостоятельности мама делала правильные шаги — она просто не вмешивалась. У нас и компания была вполне адекватная. Здесь мудрость, наверное, мамы можно оценить.

 — Вы упомянули о маме, но у мамы были родители. Расскажите о Ваших предках.

— Меня воспитывала бабушка, я даже не был в детском саду. Бабушка меня фактически вынянчила, потому что родители тогда на заводе работали, посменно, и время было ограничено на воспитание. И бабушка, конечно, мне рассказывала разные истории про семью и предков тоже. Естественно, не было никакого родового дерева, как это сейчас модно.

По отцовской линии — больше, наверное, Воронеж. По линии мамы — здесь больше, наверное, Херсон, оттуда они переехали в Макеевку. Дедушка по линии мамы приехал из солнечного Узбекистана.

Поэтому по тем посылам, которые давала мне бабушка, по тем отправным точкам, по которым я мог расти, развиваться, я во многом ей благодарен. Многое прививала именно она мне, потому что ребенок развивается до 5 лет, максимально впитывает из окружающего мира. До 5 лет больше всего времени я проводил с бабушкой.

 — А кем Вы хотели быть? Вот, в школе, потом, в старших классах? Или менялось желание?

— Вы знаете, могу сказать однозначно — политиком точно не хотел быть. Ну, а если серьезно, то моя мечта была — стать конструктором-изобретателем.

Один из самых любимых моих предметов – это математика, я ее понимал, знал. Здесь все четко, понятно, цифры не обманывают.

 — Вы занимаетесь спортом всю жизнь. Как он появился, и когда?

— Так получилось, что у меня некая была болезнь сердца, практически врожденная, и у меня было освобождение вообще от физкультуры. То есть, у меня были справки, и я на физкультуру мог вообще не ходить. Но, учитывая мое реноме на тот момент, мне нужно было хорошо учиться, драться и прочее, естественно, и на физкультуре я был физоргом класса. И справки я просто до школы не доносил. Честно признаюсь. И вот с этого все началось. Тогда кружков было немного, или других каких-то секций, но, тем не менее, ходил я на борьбу. То есть, мне приходилось преодолевать некие трудности, чтобы заниматься спортом. Но на самом деле я считаю, что это один из важных моментов, почему я выздоровел. Потому что врачи говорили маме, она очень сильно переживала, что «если до 12 лет не перерастет, то до 20 не доживет». Но я был с этим не согласен, там действительно доходило до каких-то крайностей, мне запрещали даже на велосипеде кататься в детстве. Ну как это? Точно нет, это не про меня, поэтому, естественно, и на велосипеде, и везде, я не был лишен всех этих атрибутов нормального мальчишеского детства. И поэтому все нормально.

 — Но физкультура и спорт — это разные вещи… А у Вас это все перешло в постоянные тренировки, постоянные занятия…

— Безусловно. Борьба, футбол, потом тяжелая атлетика, я пробовал все это. Всегда в жизни нужно пробовать, искать себя. И в спорте я тоже себя пробовал. Вот сейчас, никогда не думал, что дойду до бадминтона, сейчас дошел и до него. Очень интересно, и есть у меня мечта, очень осторожно нужно подходить к этому вопросу, но считаю необходимым в школах ввести бадминтон. Так, как это есть сейчас в России. Очень активный вид спорта, не требующий дополнительных затрат и прочего. Это очень хорошая кардионагрузка. Но опять же, предстоит еще очень серьезно это обсудить. Но у меня прям мечта, чтобы в школах занимались бадминтоном.

 — Денис Владимирович, никто никогда не слышал о Денисе Пушилине – солдате. Для меня, например это удивительно, почему эта страница Вашей жизни вообще нигде никогда не освещалась. И я была крайне удивлена, это было серьезное удивление, когда узнала, что Вы служили в спецназе. Почему спецназ? Как так получилось?

— Я принял для себя решение идти в армию, хотя мог и не делать этого. У меня была действительно серьезная проблема с сердцем и прочее. И когда я получал «приписное» на 4-м курсе лицея, я был не годен к армии. Но ситуация потом очень быстро поменялась.

Я хотел сам в армию. Но потом стал следующий вопрос: если идти в армию, то не в стройбат, при всем уважении к этим ребятам. Я попал в спецназ Национальной гвардии. Буквально в первую неделю, как я попал в армию, я уже пожалел, думал, что погорячился…

 — Тяжело физически?

— Конечно. Это все было романтикой, когда я сидел с друзьями на лавочке рассуждал, мы смотрели фильмы интересные, но когда это в жизни происходит, и когда действительно хорошая подготовка, первые полгода я жалел о своем решении. Но потом, конечно же, пришло осознание, что это школа жизни, нужная для любого мужчины. Это расставляет правильно приоритеты и ставит голову на место.

Армия — школа жизни. Я объясню почему. Очень хорошо было, когда служили далеко от дома. Ты попадаешь в некую среду примерно своих ровесников, 18-19 лет. К тебе не придет старший брат, отец, друзья старшие, ты отвечаешь сам за все. Как тебя будут воспринимать, и только своими поступками ты формируешь свой характер.

А я честно скажу – у нас была и дедовщина и «уставщина». И когда ты остаешься человеком в этих условиях, когда тяжело всем, кто-то ломается, а кто-то нет. И вот, исходя из своих внутренних качеств, из своего внутреннего стержня, который у тебя сформировался до этого, там он проявляется. Вот это действительно школа жизни, которая потом легко проецируется на другие события в жизни, с которыми мы сталкиваемся. Но я действительно с очень большим теплом вспоминаю армейскую службу.

 — Денис Владимирович, вот армия прошла. Студенчество. Для кого-то студенчество – это учеба, для кого-то студенчество – это работа, для кого-то студенчество – это любовь, безумства молодости. Что было студенчество для Вас?

— У меня, к сожалению, не было той романтической составляющей, жизни в общежитии и учебы на стационаре, поэтому у меня все совмещалось с работой. Я учился заочно и работал. Так уж получилось, вернувшись из армии, это был 2000-й год, еще жизнь не наладилась, и нужно было кормить себя, семью, и это было абсолютно нормальным.

 — Вот этот процесс вхождения молодого человека во взрослую жизнь, когда дом-работа, дом-работа, насколько он отражается на внутреннем состоянии? И что помогает оставлять интерес к жизни?

— Получилось так, что я менял места работы, причем делал это без какой-то там опаски или сожаления. Я искал себя, и здесь во многом мне помогло, что я не боялся выйти из зоны комфорта. Я просто брал и искал себя. Я попробовал себя в разных направлениях, и с каждой работы, каждой должности, я брал какой-то опыт, черпал, и он мне потом помогал на следующей ступени. И это абсолютно нормально. Если человек не чувствует себя счастливым на своей работе, ничего хорошего из этого не получится.

Надо интересно жить и получать удовольствие от того, что ты делаешь. Если у нас нет положительных эмоций каждый день, если нет у нас положительных эмоций по поводу достигнутого результата, то зачем живем тогда?