Соль, спички, мыло: что думают о реальности войны жители Донбасса
Развяжет ли снова Украина активные боевые действия против Донбасса? Этот вопрос в последние дни волнует очень многих, его мне постоянно задают друзья из самых разных уголков планеты. Приходится отвечать, что угроза провокаций с украинской стороны весьма высока.
Если спросить об этом жителей ДНР, то ответ в подавляющем большинстве случаев окажется таким: обострение вряд ли начнется, по крайней мере на донецком или луганском направлении. Основная масса этих людей будет далека от военной сферы, но за четыре года они научились ориентироваться в ситуации не хуже тех, кто посвящен в большие тайны. В этом им помогает то, что военная психология именует маркерами обстановки.
Война умеет «рассказывать» человеку о предстоящих грозных вещах языком последовательности событий. Например, вдруг вроде бы ни с того ни с сего еще недавно оживленная трасса в будний день внезапно становится пустынной. Это уже повод насторожиться: возможно, люди выбирают более дальнюю, но безопасную дорогу из-за кем-то вброшенного панического слуха, а возможно, что интуиция им подсказывает кое-что важное. На войне ведь принято доверять интуиции, да и береженого Бог бережет.
За время нахождения на войне у каждого формируется свой набор маркеров обстановки: для каждого конкретного участка местности и даже для отдельных ситуаций он может быть уникальным. Например, у кого-то в прифронтовом районе кошка совершенно не реагирует на выстрелы с этой стороны, но стоит «заговорить» чему-то серьезнее пулемета на той стороне – и животное моментально прячется в подвале.
Буря и буревестники
Маркеры обстановки существуют не только на тактическом уровне, но и на стратегическом. За пару лет до начала войны в Донецке произошел весьма примечательный случай: один весьма известный краевед и рьяный украинский националист по совместительству, узнав о том, что смертельно болен, внезапно и страстно возжелал быть похороненным в одной из западных областей Украины. На все просьбы изменить последнюю волю (крематория в Донецке нет, а везти за тридевять земель цинковый гроб – дорогое удовольствие) умирающий отвечал категорическим отказом, но при этом не вдавался ни в какие объяснения. Его смерть и похороны стали предметом активных пересудов в кругах местной интеллигенции: почему человек, приложивший столько усилий для насаждения украинского языка в Донбассе, вдруг ни с того ни с сего напрочь отказался лежать в донецкой земле?
В начале января 2014 года, когда еще вроде бы никакими потрясениями не пахло, как снег на голову свалилось известие о том, что один из лидеров донецкого «евромайдана» (точнее, жалкой горстки активно сочувствовавших происходившему тогда в Киеве) совершенно неожиданно для всех продал роскошную квартиру на бульваре Пушкина (в самом центре Донецка!) и переехал во Львов. Этот поступок тогда сочли по меньшей мере странным: человек занимал весьма хлебную должность, связанную с распределением западных грантов среди НКО, и вряд ли ему тогда что-либо угрожало в шахтерской столице.
На рубеже зимы и весны того же года, уже после свержения Януковича, начало происходить то, чего ранее никогда не было. Мой путь каждый день пролегал мимо автосалона, торговавшего дорогими японскими автомобилями. Буквально на следующее утро после самого первого антибандеровского митинга на площади Ленина, вылившегося в штурм облгосадминистрации, я увидел что автомагазин не работает. Машины за ночь куда-то вывезли, а за стеклами наблюдались следы поспешной эвакуации. Вскоре этому примеру последовали и другие автосалоны.
Спустя пару дней у банкоматов начали появляться очереди, а сами аппараты выдавали исключительно новые купюры крупных номиналов. На площадях снова стали толпиться менялы: ранее они были не так заметны. Резко ухудшилась мобильная связь: соединения приходилось ждать по полминуты. В магазине, где я любил отовариваться, пожилая продавщица лотерейных билетов, ранее вечно коротавшая время за вязанием, вдруг похвасталась резким ростом выручки: в лихие времена всегда растет популярность недобрых игр.
Ближе к началу апреля в Донецке стали закрываться отдельные банковские офисы, а ювелирные салоны с бутиками объявили небывалую распродажу. Через пару недель и они в большинстве своем вначале вывесили таблички с надписью «Переучет», а потом и вовсе принялись заделывать окна фанерными щитами.
В середине июня 2014 года я ехал из Донецка в Краснодон на единственный подконтрольный в то время ополчению погранпереход «Изварино». После Луганска мое внимание привлекли неработающие автозаправочные комплексы, обложенные мешками с песком: горючее продавалось только на руках из канистр, да и то не везде. А ведь более глубокий тыл, чем Луганск и Краснодон, в то время трудно было представить!
Мучные провокаторы
Большинство жителей ДНР сомневаются в скором начале крупномасштабных боевых действий, и небезосновательно. Как минимум потому, что целые отрасли бизнеса способны весьма чутко реагировать на приближающиеся тектонические сдвиги, а те же автосалоны и ювелирные магазины, первыми покидающие неспокойные места, сегодня в Донецке работают в обычном режиме. А заявления официальных лиц о подготовке украинской стороной наступления люди в большинстве воспринимают явно не как повод для паники.
Впрочем, тревожные заявления представителей силовых ведомств ДНР имеют несколько иную цель, чем информирование населения об угрозах. Дело в том, что любая провокация хороша только тогда, когда случается внезапно для жертвы. Как, например, было с малайзийским «боингом», уничтоженным украинскими зенитчиками летом 2014 года: тогда никто не сумел раздобыть информацию о подготовке злодеяния. Сейчас же все озвучиваемые в ДНР наступательные приготовления украинской стороны и замыслы провокаций ставят Киев в крайне неловкое положение: с раскрытыми картами эффективно не сыграешь.
Тем не менее маркерами ситуации враги Донбасса иногда пользуются для разжигания панических настроений. Например, недавно в ДНР имел место ажиотажный спрос на муку: она исчезла из магазинов, хотя сейчас постепенно начинает возвращаться на прилавки.
Изучение ситуации показало один интересный факт: в ряде супермаркетов в центральных районах Донецка и некоторых других городов за несколько дней до случившегося появлялись люди, скупавшие всю находившуюся на прилавках муку. Причем делали они это в то время, когда в магазине было больше всего покупателей. Немаловажно и то, что ажиотажному спросу обычно предшествует бурная полемика в соцсетях, однако в этот раз ее не было: обсуждения начались уже после исчезновения муки с прилавков.
То, что мучной ажиотаж – искусственный, стало понятно еще и потому, что в ожидании потрясений происходит скупка целого спектра долго хранящихся товаров. Список хорошо известен: соль, спички, сахар, крупы, макароны, консервы, свечи, мыло. В данном же случае исчезла только мука, причем не вся, а только местных производителей: привозная, стоившая значительно дороже, спросом не пользовалась.
Возвращение муки в торговую сеть происходит не так быстро, как хотелось бы, и иногда сопровождается рецидивами ажиотажного спроса. Впрочем, люди все чаще начинают понимать, что на всю жизнь мукой не запасешься, а в домашнем хозяйстве ее нужно не так много, как может показаться. Поэтому благоразумие отвоевывает свои позиции. А мне, как и большинству жителей Донбасса, кажется, что серьезные боевые действия здесь маловероятны.